Неточные совпадения
Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит
к ручке и потом,
обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.)Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (Подходит
к ее ручке и
обращается к зрителям с
тем же удальством.)
— Тако да видят людие! — сказал он, думая попасть в господствовавший в
то время фотиевско-аракчеевский тон; но потом, вспомнив, что он все-таки не более как прохвост,
обратился к будочникам и приказал согнать городских попов...
В сей крайности вознамерились они сгоряча меня на всю жизнь несчастным сделать, но я
тот удар отклонил, предложивши господину градоначальнику
обратиться за помощью в Санкт-Петербург,
к часовых и органных дел мастеру Винтергальтеру, что и было ими выполнено в точности.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него, как он и сам сказал, с бокалом
обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя
того нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное, как он сказал, стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
—
То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! —
обратилась она
к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы
то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Напрасно сделал. Мое писанье — это в роде
тех корзиночек из резьбы, которые мне продавала бывало Лиза Мерцалова из острогов. Она заведывала острогами в этом обществе, —
обратилась она
к Левину. — И эти несчастные делали чудеса терпения.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в
том дело — и он опять
обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а
то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и с
тем же чувством
обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она, улыбаясь и поправляя на ней косынку.
— Вот-вот именно, — поспешно
обратилась к нему княгиня Мягкая. — Но дело в
том, что Анну я вам не отдам. Она такая славная, милая. Что же ей делать, если все влюблены в нее и как тени ходят за ней?
— Подайте чаю да скажите Сереже, что Алексей Александрович приехал. Ну, что, как твое здоровье? Михаил Васильевич, вы у меня не были; посмотрите, как на балконе у меня хорошо, — говорила она,
обращаясь то к тому,
то к другому.
Кроме
того, все предметы, которыми занимался Вронский, она изучала по книгам и специальным журналам, так что часто он
обращался прямо
к ней с агрономическим, архитектурными, даже иногда коннозаводческими и спортсменскими вопросами.
Левин подошел, но, совершенно забыв, в чем дело, и смутившись,
обратился к Сергею Ивановичу с вопросом: «куда класть?» Он спросил тихо, в
то время как вблизи говорили, так что он надеялся, что его вопрос не услышат.
— Я не высказываю своего мнения о
том и другом образовании, — с улыбкой снисхождения, как
к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, — я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, — продолжал он,
обращаясь к Алексею Александровичу. — Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.
— Мы пойдем. Не правда ли? —
обратилась она
к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна,
обращаясь к Долли с
тою же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила о больнице.
В
то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все
обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный, с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел
к нему.
— Да, Бог дает крест и дает силу нести его. Часто удивляешься,
к чему тянется эта жизнь… С
той стороны! — с досадой
обратилась она
к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом ноги.
— Извините, ваше превосходительство, что осмеливаюсь беспокоить вас. Но если прикажете
обратиться к ее превосходительству,
то не благоволите ли сообщить их адрес.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но
та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему
обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души.
К кому же ему было
обращаться, как не
к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
И теперь
тем более, — сказала она с грустным, доверчивым выражением,
обращаясь по внешности
к брату, но, очевидно, только
к Левину.
— Ну, что, дичь есть? —
обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с
тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
— Но, — сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и
обращаясь к Каренину, — нельзя не согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды
тех и других наук трудно и что вопрос о
том, какие предпочесть, не был бы решен так скоро и окончательно, если бы на стороне классического образования не было
того преимущества, которое вы сейчас высказали: нравственного — disons le mot [скажем прямо] — анти-нигилистического влияния.
«Ну, что же, надо же ему как-нибудь говорить с хозяйкой дома», сказал себе Левин. Ему опять что-то показалось в улыбке, в
том победительном выражении, с которым гость
обратился к Кити…
— Да, удивительное мастерство! — сказал Вронский. — Как эти фигуры на заднем плане выделяются! Вот техника, — сказал он,
обращаясь к Голенищеву и этим намекая на бывший между ними разговор о
том, что Вронский отчаивался приобрести эту технику.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до
тех пор, пока вышедший на дорогу высокий старик со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не
обратился к нему.
Еще в
то время, как он подходил
к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять
обратилась к мужу.
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними,
обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в
том, что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу: «недостает только цирка с львами», и ужас чувствовался всеми, так что, когда Вронский упал и Анна громко ахнула, в этом не было ничего необыкновенного. Но вслед затем в лице Анны произошла перемена, которая была уже положительно неприлична. Она совершенно потерялась. Она стала биться, как пойманная птица:
то хотела встать и итти куда-то,
то обращалась к Бетси.
Он говорил,
обращаясь к Богу: «сделай, если Ты существуешь,
то, чтоб исцелился этот человек (ведь это самое повторялось много раз), и Ты спасешь его и меня».
— Хорошо, так поезжай домой, — тихо проговорила она,
обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам тебе мучать себя», подумала она,
обращаясь с угрозой не
к нему, не
к самой себе, а
к тому, кто заставлял ее мучаться, и пошла по платформе мимо станции.
Между
тем церковнослужители облачились, и священник с дьяконом вышли
к аналою, стоявшему в притворе церкви. Священник
обратился к Левину, что-то сказав. Левин не расслушал
того, что сказал священник.
Он, этот умный и тонкий в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения
к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал
тот ящик, в котором у него находились его чувства
к семье, т. е.
к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден
к сыну и имел
к нему
то же подтрунивающее отношение, как и
к желе. «А! молодой человек!»
обращался он
к нему.
— На другую сторону, — сказала она мужу, — он спит всегда на
той. Переложи его, неприятно звать слуг. Я не могу. А вы не можете? —
обратилась она
к Марье Николаевне.
Обсудив и отвергнув дуэль, Алексей Александрович
обратился к разводу — другому выходу, избранному некоторыми из
тех мужей, которых он вспомнил.
Блестящие нежностью и весельем глаза Сережи потухли и опустились под взглядом отца. Это был
тот самый, давно знакомый тон, с которым отец всегда относился
к нему и
к которому Сережа научился уже подделываться. Отец всегда говорил с ним — так чувствовал Сережа — как будто он
обращался к какому-то воображаемому им мальчику, одному из таких, какие бывают в книжках, но совсем не похожему на Сережу. И Сережа всегда с отцом старался притвориться этим самым книжным мальчиком.
— «Никак», — подхватил он тонко улыбаясь, — это лучшее средство. — Я давно вам говорю, —
обратился он
к Лизе Меркаловой, — что для
того чтобы не было скучно, надо не думать, что будет скучно. Это всё равно, как не надо бояться, что не заснешь, если боишься бессонницы. Это самое и сказала вам Анна Аркадьевна.
И доктор пред княгиней, как пред исключительно умною женщиной, научно определил положение княжны и заключил наставлением о
том, как пить
те воды, которые были не нужны. На вопрос, ехать ли за границу, доктор углубился в размышления, как бы разрешая трудный вопрос. Решение наконец было изложено: ехать и не верить шарлатанам, а во всем
обращаться к нему.
— Ну, и
тем лучше для него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, —
обратился он
к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, — войди сюда.
Разговор зашел о
том, как Тушкевич с Весловским одни ездили в лодке, и Тушкевич стал рассказывать про последние гонки в Петербурге в Яхт-Клубе. Но Анна, выждав перерыв, тотчас же
обратилась к архитектору, чтобы вывести его из молчания.
— Ну, что? — спросил он ее, с
тем самым выражением глядя на нее, с которым теперь все
обращались к ней.
«Ты не хотела объясниться со мной, — как будто говорил он, мысленно
обращаясь к ней, —
тем хуже для тебя.
— Wünscht man Dochots, so hat man auch Klopots, [Кто хочет иметь доходы,
тот должен иметь хлопоты,] — сказал Васенька Весловский, подтрунивая над Немцем. — J’adore l’allemand, [Обожаю немецкий язык,] —
обратился он опять с
той же улыбкой
к Анне.
— Ах, такая тоска была! — сказала Лиза Меркалова. — Мы поехали все ко мне после скачек. И всё
те же, и всё
те же! Всё одно и
то же. Весь вечер провалялись по диванам. Что же тут веселого? Нет, как вы делаете, чтобы вам не было скучно? — опять
обратилась она
к Анне. — Стоит взглянуть на вас, и видишь, — вот женщина, которая может быть счастлива, несчастна, но не скучает. Научите, как вы это делаете?
— Ты, однако ж, не сделал
того, что я тебе говорил, — сказал Ноздрев,
обратившись к Порфирию и рассматривая тщательно брюхо щенка, — и не подумал вычесать его?
У всякого есть свой задор: у одного задор
обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше
той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о
том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе
к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
Как русский, как связанный с вами единокровным родством, одной и
тою же кровью, я теперь
обращаюсь <
к> вам.
Солнце сквозь окно блистало ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера спали спокойно на стенах и на потолке, все
обратились к нему: одна села ему на губу, другая на ухо, третья норовила как бы усесться на самый глаз,
ту же, которая имела неосторожность подсесть близко
к носовой ноздре, он потянул впросонках в самый нос, что заставило его крепко чихнуть, — обстоятельство, бывшее причиною его пробуждения.
Последние слова он уже сказал,
обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему,
обратится не
к тому лицу,
к которому относятся слова, а
к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит ни ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на
то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
В
то время, когда Самосвистов подвизался в лице воина, юрисконсульт произвел чудеса на гражданском поприще: губернатору дал знать стороною, что прокурор на него пишет донос; жандармскому чиновнику дал знать, <что> секретно проживающий чиновник пишет на него доносы; секретно проживавшего чиновника уверил, что есть еще секретнейший чиновник, который на него доносит, — и всех привел в такое положение, что
к нему должны были
обратиться за советами.
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье,
то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на
то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится
тем, что
обратится наконец
к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
Им ни в чем нельзя доверять, — продолжал он,
обратившись к Чичикову, после
того как Прошка убрался вместе с своими сапогами.